html{overflow-x:hidden;max-width:100vw} .{{async}}:not([data-{{type}}="outgoing"]) + .{{async}}:not([data-{{type}}="outgoing"]){display:none} [data-{{status}}]{background-color:transparent;transition:background-color .2s ease} [data-{{status}}]{position:relative;overflow:hidden;border-radius:3px;z-index:0} .{{cross}}{transition:box-shadow .2s ease;position:absolute;top:-34px;right:0;width:34px;height:34px;background:#000000;display:block;cursor:pointer;z-index:99;border:none;padding:0;min-width:0;min-height:0} .{{cross}}:hover{box-shadow:0 0 0 50px rgba(0,0,0,.2) inset} .{{cross}}:after, .{{cross}}:before{transition:transform .3s ease;content:'';display:block;position:absolute;top:0;left:0;right:0;bottom:0;width:calc(34px / 2);height:3px;background:#ffffff;transform-origin:center;transform:rotate(45deg);margin:auto} .{{cross}}:before{transform:rotate(-45deg)} .{{cross}}:hover:after{transform:rotate(225deg)} .{{cross}}:hover:before{transform:rotate(135deg)} .{{timer}}{position:absolute;top:-34px;right:0;padding:0 15px;color:#ffffff;background:#000000;line-height:34px;height:34px;text-align:center;font-size:14px;z-index:99} [data-{{type}}="outgoing"].center .{{timer}},[data-{{type}}="outgoing"].center .{{cross}}{top:0!important} .{{timer}} span{font-size:16px;font-weight:600} [data-{{type}}="outgoing"]{transition:transform 300ms ease,opacity 300ms ease,min-width 0s;transition-delay:0s,0s,.3s;position:fixed;min-width:250px!important;z-index:9999;opacity:0;background:#ffffff;pointer-events:none;will-change:transform;overflow:visible;max-width:100vw} [data-{{type}}="outgoing"] *{max-width:none} [data-{{type}}="outgoing"].left-top [id*="yandex_rtb_"], [data-{{type}}="outgoing"].right-top [id*="yandex_rtb_"], [data-{{type}}="outgoing"].left-center [id*="yandex_rtb_"], [data-{{type}}="outgoing"].right-center [id*="yandex_rtb_"], [data-{{type}}="outgoing"].left-bottom [id*="yandex_rtb_"], [data-{{type}}="outgoing"].right-bottom [id*="yandex_rtb_"]{max-width:336px;min-width:160px} [data-{{type}}="outgoing"]:after,[data-{{type}}="outgoing"]:before{display:none} [data-{{type}}="outgoing"].{{show}}{opacity:1;pointer-events:all;min-width:0!important} [data-{{type}}="outgoing"].center{position:fixed;top:50%;left:50%;height:auto;z-index:2000;opacity:0;transform:translateX(-50%) translateY(-50%) scale(.6)} [data-{{type}}="outgoing"].center.{{show}}{transform:translateX(-50%) translateY(-50%) scale(1);opacity:1} [data-{{type}}="outgoing"].left-top{top:0;left:0;transform:translateX(-100%)} [data-{{type}}="outgoing"].top-center{top:0;left:50%;transform:translateX(-50%) translateY(-100%)} [data-{{type}}="outgoing"].right-top{top:0;right:0;transform:translateX(100%)} [data-{{type}}="outgoing"].left-center{top:50%;left:0;transform:translateX(-100%) translateY(-50%)} [data-{{type}}="outgoing"].right-center{top:50%;right:0;transform:translateX(100%) translateY(-50%)} [data-{{type}}="outgoing"].left-bottom{bottom:0;left:0;transform:translateX(-100%)} [data-{{type}}="outgoing"].bottom-center{bottom:0;left:50%;transform:translateX(-50%) translateY(100%)} [data-{{type}}="outgoing"].right-bottom{bottom:0;right:0;transform:translateX(100%)} [data-{{type}}="outgoing"].{{show}}.left-center, [data-{{type}}="outgoing"].{{show}}.right-center{transform:translateX(0) translateY(-50%)} [data-{{type}}="outgoing"].{{show}}.top-center, [data-{{type}}="outgoing"].{{show}}.bottom-center{transform:translateX(-50%) translateY(0)} [data-{{type}}="outgoing"].{{show}}.left-top, [data-{{type}}="outgoing"].{{show}}.right-top, [data-{{type}}="outgoing"].{{show}}.left-bottom, [data-{{type}}="outgoing"].{{show}}.right-bottom{transform:translateX(0)} .{{overlay}}{position:fixed;width:100%;height:100%;pointer-events:none;top:0;left:0;z-index:1000;opacity:0;background:#0000008a;transition:all 300ms ease;-webkit-backdrop-filter:blur(0px);backdrop-filter:blur(0px)} [data-{{type}}="outgoing"].center.{{show}} ~ .{{overlay}}{opacity:1;pointer-events:all} .{{fixed}}{position:fixed;z-index:50} .{{stop}}{position:relative;z-index:50} .{{preroll}}{position:relative;overflow:hidden;display:block} .{{preroll}}:has(iframe){padding-bottom:56.25%;height:0} .{{preroll}} iframe{display:block;width:100%;height:100%;position:absolute} .{{preroll}}_flex{display:flex;align-items:center;justify-content:center;position:absolute;top:0;left:0;right:0;bottom:0;background:rgba(0,0,0,.65);opacity:0;transition:opacity .35s ease;z-index:2} .{{preroll}}_flex.{{show}}{opacity:1} .{{preroll}}_flex.{{hide}}{pointer-events:none;z-index:-1} .{{preroll}}_item{position:relative;max-width:calc(100% - 68px);max-height:100%;z-index:-1;pointer-events:none;cursor:default} .{{preroll}}_flex.{{show}} .{{preroll}}_item{z-index:3;pointer-events:all} .{{preroll}}_flex .{{timer}}, .{{preroll}}_flex .{{cross}}{top:10px!important;right:10px!important} .{{preroll}}_hover{position:absolute;top:0;left:0;right:0;bottom:0;width:100%;height:100%;z-index:2} .{{preroll}}_flex:not(.{{show}}) .{{preroll}}_hover{cursor:pointer} .{{hoverroll}}{position:relative;overflow:hidden;display:block} .{{hoverroll}}_item{position:absolute;bottom:0;left:50%;margin:auto;transform:translateY(100%) translateX(-50%);transition:all 300ms ease;z-index:1000;max-height:100%} .{{preroll}}_item [id*="yandex_rtb_"], .{{hoverroll}}_item [id*="yandex_rtb_"]{min-width:160px} .{{hoverroll}}:hover .{{hoverroll}}_item:not(.{{hide}}){transform:translateY(0) translateX(-50%)} .{{slider}}{display:grid} .{{slider}} > *{grid-area:1/1;margin:auto;opacity:0;transform:translateX(200px);transition:all 420ms ease;pointer-events:none;width:100%;z-index:0} .{{slider}} > *.{{hide}}{transform:translateX(-100px)!important;opacity:0!important;z-index:0!important} .{{slider}} > *.{{show}}{transform:translateX(0);pointer-events:all;opacity:1;z-index:1} .{{slider}} .{{timeline}}{width:100%;height:2px;background:#f6f5ff;position:relative} .{{slider}} .{{timeline}}:after{content:'';position:absolute;background:#d5ceff;height:100%;transition:all 300ms ease;width:0} .{{slider}} > *.{{show}} .{{timeline}}:after{animation:timeline var(--duration) ease} .{{slider}} > *:hover .{{timeline}}:after{animation:timeline-hover} @keyframes timeline-hover{} @keyframes timeline{0% {width:0}100% {width:100%}}

Откуда появилась нация даргинцы?

Кумыки

Кумыки тоже являются коренными жителями Дагестана. Они мусульмане суннитского толка. Считается, что язык кумыков начал складываться еще в домонгольскую эпоху. Кумыкию пересекали все путники Великого шелкового пути. Первый национальный театр в Дагестане появился именно у этого народа.

Кумыки очень гордятся своими учеными, деятелями искусства (артистами, писателями) и спортсменами. Особенная гордость народа — Герой Советского Союза Абдулхаким Исмаилов, который вместе с киевлянином Алексеем Ковалевым и минчанином Леонидом Горичевым водрузил Знамя Победы над поверженным Рейхстагом в Берлине. Два представителя кумыкского народа стали полными кавалерами ордена Славы.

Национальности республики Дагестан

Первая попытка посчитать население Дагестана была предпринята военным ведомством Российской империи в конце девятнадцатого века. Но более точные данные были получены при переписи через одиннадцать лет. Выяснилось, что в Дагестане в границах того времени проживали почти 590 тысяч человек.

Если сравнивать эти цифры с полученными в переписи населения Дагестана 2010 г., то они увеличились почти в пять раз — 2 миллиона 323 тысячи человек. Прирост населения отмечен с середины 20-х до 40-х гг. прошлого века, также десятилетие до 70-х гг. и с 1989 по 2002 гг. Самая низкая численность населения в Дагестане отмечена в период с 1897 по 1926 гг., а также с 1939 г. следующие двадцать лет.

Гражданская война, засуха начала 20-х годов также отразились на демографических показателях. В это же время Дагестан начинают покидать русские, украинцы и евреи, последовала эмиграция в Турцию части дагестанцев. Это привело к падению численности населения на 20%.

Однако после середины 20-х годов ХХ века начинается резкий рост. Его связывают с естественным приростом, достигшим больше 20%. Повлиял и приток русских, украинцев, армян, татар, евреев и представителей других национальностей. Люди переезжали в Дагестанскую республику в поисках работы.

До начала Великой Отечественной войны в Дагестане проживало почти 970 тысяч человек. На численность населения республики, как и других территорий, повлияло нападение фашистов на Советский Союз. Мобилизация охватила больше 160 тысяч мужчин, часть которых не вернулась с полей сражений. С начала 50-х гг. демографы отмечают самую высокую рождаемость и естественный прирост – почти 34%.

Какие еще народы проживают в Дагестане

Список национальностей Дагестана включает десятки наименований народов. Последняя перепись населения показала следующие данные по другим народам: грузины – почти 700 человек, лакцы – больше 160 тысяч, лезгины – почти 390 тысяч, ногайцы – 40 с половиной тысяч, осетины – меньше 900, татары – почти 4 тысячи, казахи и персы – больше 500, украинцы – полторы тысячи, чеченцы – почти 94 тысячи, цухуры – около 9800 человек.

Если считать, сколько национальностей живет в Дагестане, то можно обнаружить очень любопытные данные. Анализ переписи населения республики показал, что национальностей стало меньше, часть народностей покинула Дагестан, однако появились и те, которых не было. Иногда наименования национальностей, к которым причисляют себя некоторые жители, заставляли исследователей улыбаться.

Изменения в национальных группах:

  1. 2002 год – 121 национальность. 2010 год – 117 национальностей и этногрупп.
  2. При переписи населения 2010 года среди жителей больше не нашли багулалов, американцев, бесермян, вепсов, караимов, тувинцев, удинов, нагайбаков, нанайцев, пуштунов, эскимосов, юкагиров и якутов, которые числились ранее. Поселились в Дагестане представители афганской нации, албанской, булгурской, колумбийской, нигерийской, тюркской, сербской, французской, эфиопской и японской наций.

Интересно, что почти 450 человек, обозначая национальность, назвали себя ахтынцами, буйнакцами, дагестанцами, махачкалинцами (так называют жителей города Махачкала, но отдельной национальности нет) и цумадинцами, а также метисами, россиянами и даже афророссиянами. Пятнадцать лет назад к удивительным и крайне необычным по звучанию этносам и национальностям причисляли себя больше 350 человек.

Выросло число казаков — почти 700 человек. В 2002 г. казаками себя назвали 11 жителей Дагестана. До этого казаки присутствовали только в данных переписи 1897 г.

Немного надежды

Но во всем этом хаосе и «дичи» есть и кое-что хорошее. И это люди. Те, что не воруют бюджетные деньги, не кидаются на туристов и удивительным образом хотят сделать Дагестан классным.

Это редкое качество для людей в России, которые очень часто говорят: «Нам нравится, а кому не нравится, могут уезжать», или: «Нас и так устраивает», и тому подобное. В Дагестане есть люди — и их немало — которых не устраивает «так». Они хотят, чтобы было лучше.

Например, те, что открывают крутые кофейни и ресторанчики. В них демократичные цены, европейский дизайн и часто очень вкусная национальная еда, отличный сервис. Администраторы, видя камеру, легко предлагают тебе сфотографировать еще и как работает их бармен. Если с едой что-то напутали, то официанты быстро и без проблем все поменяют и любое блюдо адаптируют под твои пожелания. Полная клиентоориентированность и понимание, как это должно работать. Молодые люди возвращаются из Москвы и открывают отели, стараются прислушиваться к советам, действительно любят свою родину.

Дагестан, который не смог

Каждый раз, когда я сталкивалась в Дагестане с какой-то из этих красот и достопримечательностей, с какой-то уникальной чертой, которая делает республику такой крутой, у меня возникал вопрос: почему это сделано так плохо? Почему этот огромный потенциал не используется?

Когда много путешествуешь, то постоянно видишь, как в разных супертуристических местах используются все местные «фишки». Как французы сдают комнаты в своих старых виллах с «бабушкиным» ремонтом и берут еще за это тройную плату, потому что это семейный дом, ретро и особая атмосфера. Как итальянцы возят туристов на сыроварни готовить сыр вместе с ними. Как в старых городах устраивают настоящий парк развлечений для туристов из маленьких магазинчиков с сувенирами, из милых кофеен, булочных и ресторанчиков. И кажется, что это нормально. Это логично, а как еще?

В Дагестане не сделано почти ничего. Все, что есть в Дагестане интересного, просто существует само по себе. И даже вопреки. И никто на административном уровне не заботится, чтобы это как-то работало на республику.

На старый город в Дербенте трудно смотреть без слез. Во время моей поездки на некоторых улицах как раз ремонтировали систему водоснабжения. Поэтому все дороги были вывернуты и выглядело все особенно печально.

Местный мальчик, видя, как я фотографирую развороченную дорогу, извинился, сказал, что просто ремонт, потом так не будет.

Я кивнула мальчику, но подумала: а как же тебе, мальчик, объяснить, что ремонта не будет, но все остальное останется?

Например, мусор. Мусор, которым усыпан весь Дагестан. В соседней Чечне шутят, что Дагестан — это место, где на деревьях растут пакеты. Мусором присыпаны тротуары, мусором завалены дворы, мусор везде. Сидишь, смотришь на море — мимо летит мусор.

Не денется никуда и отсутствие инфраструктуры. Если в Дербенте еще все более-менее, есть пара красивых отремонтированных улиц, то Махачкала — это просто обнять и плакать.

Каждая прогулка по городу — повод сходить потом к психотерапевту. Разбомбленные дороги (война была в соседней Чечне, а дыры — в махачкалинских дорогах), жуткий самострой, когда вместо балкона — еще одна квартира, безумная реклама, дорогие машины, огромные заборы особняков. Ужас. Ужас. Ужас. Все это не денется никуда, увы.

И даже в Дербенте, хотя он поприятнее, все равно постоянно грустно. Например, когда идешь по дороге в сторону крепости, то окружают тебя не приятные магазинчики с сувенирами, например, а огромные заборы, и на одном из них висит плакат с пальмами. И даже в классных местных ресторанах на стенах висят старинные фото Ниццы, Парижа, Рима, а не местной древней крепости.

А как другие должны полюбить Дагестан, если сами дагестанцы в мечтах у пальм или где-то в Париже?

Языковой состав жителей Дагестана

Аварским языком владеют почти семьсот тысяч человек, даргинским – около 420000, кумыкским – почти 380000 граждан. Лакский знают около 140000 человек, лезгинский – почти 360000. Владеющих чамалинским языком 500 человек, каратинским – 230, ботлихским – больше 180, гинухским – всего один гражданин. Это данные последней Всероссийской переписи населения, которая произошла в 2010 году.

Больше двух с половиной тысяч дагестанцев постоянно используют русский язык в повседневной жизни. Из иностранных языков граждане выделили английский, немецкий, арабский, французский, турецкий, персидский, хинди и японский языки. Двое ответили, что знают эсперанто.

Только русский используют почти полмиллиона человек, знают два языка – больше двух миллионов, три языка – 115 тысяч, четыре языка – 10 тысяч, пять языков – всего семнадцать человек.

При чем тут Грузия

До прихода Михаила Саакашвили туризм в Грузии был примерно в таком же состоянии (или даже хуже), как в нынешнем Дагестане. В Грузии стояли старые облупившиеся дома, в которых часто отсутствовало электричество, и было довольно опасно общаться с местными: многие были натуральными бандитами.

Конечно, ради природы и вкусной еды туристы ехали и тогда, но только отчаянные экстремалы, которые хотели посмотреть на жизнь в стране третьего мира, или большие любители местной природы и культуры.

А потом в Грузии на какое-то время все сильно изменилось: бандитов посадили, местным дали нормально вести бизнес, привлекли крупных инвесторов, которые построили шикарные отели, отремонтировали, что нужно, сохранили то, что не нужно ремонтировать, и Грузия влюбила в себя туристов. Туристы знали, что там безопасно, вкусно, кавказское гостеприимство, богатая культура и вот это все. И продолжалось это довольно долго (по крайней мере, какое-то время даже после ухода Саакашвили).

Все то же самое могло бы случиться и в Дагестане. Но не случилось.

Во-первых, Дагестан могли бы открыть для себя российские туристы. Не только одиночки — любители природы, не только те, кого не заботит особо уровень комфорта, но и те, кто предпочитает отдыхать в Европе, потому что там культура, красота и прочее. Эти люди тоже могли бы приехать в Дагестан, если бы Дагестан немного… починили.

Во-вторых, туда могли бы приезжать иностранцы, для которых Россия чаще всего ограничивается Москвой, Питером и Транссибирской магистралью и которые даже не представляют, что есть такое место.

Крутой Дагестан

Дагестан действительно богатое с культурной и природной точки зрения место. Если не смотреть на инфраструктуру, сервис и прочее, только на базовые параметры, на то, что в регионе есть по умолчанию, то в Дагестане есть много чего. Больше, чем где-либо.

Давайте по порядку.

Есть большие горы, есть умиротворяющее море, есть красивый каньон, например. Столько же природных красот на один квадратный метр поблизости только, пожалуй, в соседней Грузии, куда до пандемии сотни тысяч туристов ездили за прекрасными видами.

Вдобавок к чудной природе есть и дополнительные бонусы. Например, отличная местная национальная еда. Это уже чуть большая редкость для российских регионов. В Сибири, например, красоты тоже имеются, а вот готовят в основном обычный оливье да борщ.

В Дагестане же есть с десяток видов лепешек с разными начинками — от тончайшего ботишала, посыпанного толокном, до чуду с сочным мясом. Все это очень национально, очень вкусно и могло бы привлекать множество туристов.

Вкусная и очень дешевая еда в национальном кафе в Махачкале.

Природа и национальная кухня — это хорошо, но что есть еще у Дагестана?

История и старинная архитектура. А это для постсоветской России, довольно большая часть которой построена была вокруг заводов и шахт, настоящая редкость.

Дагестан в плане архитектуры мог бы конкурировать с итальянскими городами. В Дербенте есть огромный старый город, площадью большей, чем многие европейские старые города, где каждый первый дом — это история. Есть крепость ничем не хуже европейских. Есть аутентичные деревни, где люди живут в каменных домиках и делают разные красивые штуковины из металла.

Все это уместилось в одном месте. Уникально? Да. А вот туристов нет. Ну, то есть, конечно, они есть. И даже больше того: в 2020-м, когда границы закрыли, туристов в Дагестане стало рекордно много по местным меркам. Гостиницы в сезон были заполнены, а местные взбодрились: наконец-то, мол, люди поняли, что Дагестан — это круто. Но все не совсем так.

Аварцы

В Дагестане самые многочисленные народы аварцы, даргинцы и кумыки.

Аварцы расселены в основном на территориях горного Дагестана, говорят на нескольких диалектах и говорах. Литературный язык аварцев называется язык гостя или язык войска. Арабская графика дала основу аварской письменности в 15-16 веках. Но к тридцатому году ХХ века аварцы начали массово осваивать русский язык, потому что проходили на нем обучение. В 1938 году представители национальности начинают использовать кириллицу. Детей в школах сначала учили на родном языке, а в средних классах – уже на русском. Сегодня аварцы владеют и языком своего народа, и русским, что позволило им легко интегрироваться в культурное пространство России.

Аварцы по религиозной принадлежности считаются мусульманами-суннитами.

Русские в Дагестане

Русские не одну тысячу лет жили бок о бок с горцами. А в советское время они массово отправлялись в республику учить детей в школах, лечить людей в больницах, строить дома и работать по другим профессиям. Советское распределение после университетов и училищ сделало самой уважаемой и почитаемой в Дагестане профессию учителя. Поэтому неслучайно, что в Махачкале установлен памятник, посвященный труду русских учителей.

Сегодня русских в Дагестане больше 8%, это около ста пятидесяти тысяч человек. Большая доля русских в Махачкале и Каспийске, половина русского населения проживает в Кизляре. В девяностые годы Дагестан покинуло много коренных дагестанских русских из-за роста национального движения, радикального и жестокого. В то время отмечалось резкое снижение численности населения – из республики уезжали по семь-восемь тысяч русских граждан в год.

Однако в последнее время кавказские русские возвращаются. Специалисты связывают это с тоской по малой родине и земле предков, а также особым дагестанским характером. Но возвращаются они не в таком количестве, в каком покидали Дагестан: за десять лет всего около пяти тысяч человек вернулись на малую родину.

К тому же сегодня защите интересов и безопасности русских в Дагестане уделяется особое внимание со стороны правительства. Постепенно снижается число случаев ущемления прав человека по национальному признаку

Даргинцы

Даргинцы в Гражданскую войну начали борьбу в числе первых: они восстали против Деникина и разгромили белоказаков в Ая-Какакском ущелье. Этот народ очень гостеприимный. Ранее даргинцы трепетно почитали кровную месть, но община в лице старейшин постепенно добилась изменения отношения к этому в даргийском кодексе чести. Например, убийц стали изгонять из общины.

Ислам как религия у даргийцев утвердился к четырнадцатому веку. Они мусульмане-сунниты – мазхаба. До исламской веры поклонялись силам природы, были язычниками, как и исконно русское население до принятия христианства.

Что пошло не так?

Почему это все не работает? Я задавалась этим вопросом все время, что была в Дагестане. И нашла для себя несколько ответов.

Во-первых, увы, деньги, которые получает республика, уходят куда-то мимо, определенно. Если сравнить суммы, которые получает Дагестан и соседняя Чечня, то можно сильно удивиться. Дагестан — самый дотационный регион. При этом города выглядят как помойка. Центральные улицы стихийно застраиваются элитными жилыми комплексами, но между фасадом и дворами — пропасть. Например, в центре города во дворах люди вынуждены после дождя ходить по перекладинам забора, держась за него, чтобы пробраться к дому, у которого лужи. Дороги тут не видели ремонта, кажется, столько же, сколько стоит дербентская крепость.

Центральная улица древнего Дербента обезображена самостроем.

В соседней же Чечне в каждом дворе даже на окраинах — детская площадка и спортивные тренажеры. Нет даже облупившихся фасадов, нет выбоин в асфальте, каждая лавочка покрашена, каждый куст пострижен. А денег регион получает меньше. Просто они не оседают в карманах, а идут туда, куда их направили, потому что, как говорят местные, если вдруг кто-то что-то украдет и сделает плохо, придется переделывать за свой счет.

В Дагестане такого нет, и деньги уходят мимо. Мимо разрушенных дорог, мимо отсутствующих детских площадок, мимо парков и мимо простых людей. И пока будет так, конечно, в Дагестане не получится никакой новой Грузии или своего собственного Сан-Марино.

Во-вторых, увы, далеко не все в Дагестане представляют, как это все работает. Ну, вообще мир, человеческие отношения и вот это все.

За неделю в Дагестане трижды прогулка по городу с фотоаппаратом заканчивалась большим скандалом. Один раз пришлось даже вызывать полицию, потому что продавец магазина, который, как ему показалось, попал в кадр, бежал, хватал моего напарника за руки и вел себя так, что я даже начала переживать, здоров ли он.

Местный гостеприимный горец, который попал в кадр и пытался устроить драку.

Мелкие стычки с местными происходили постоянно. Как-то раз на прогулке мы сфотографировали улицу, на которой в этот момент стояла машина на светофоре. Водитель выглянул и стал орать: «Зачем фотаешь? Зачем? Эй! Зачем фотаешь?!»

Ответы «для себя», «просто так», «турист» мужчину не устроили. Он развернул машину и поехал очень медленно вдоль дороги и повторять как заведенный свой вопрос.

Я подняла камеру и сказала: «Я не фотаю, я снимаю видео!» Мужчине было все равно, он просто повторял: «Зачем? Зачем фотаешь? Эй! Для чего?» Он уехал только после того, как собрал за собой огромную пробку, в которой водители стали ему сигналить.

Несколько раз за мной бежали на рынке, когда я фотографировала какие-то интересные товары, и объясняли, что снимать нужно только красивую природу и животных, остальное — нельзя!

Таких случаев было много. И если, например, в жилых районах еще можно понять, что людям стыдно за то, в каких условиях они живут, то в туристических местах подобное не имеет объяснения.

Однажды на пешеходной туристической улице с крыши слез работник и стал кидаться на нас с кулаками. Он плохо говорил по-русски, но кое-как связал несколько сакральных слов: «Зачем снимаешь, удали». Увели его с большим трудом двое коллег и его начальник, когда мы стали кричать, что вызовем сейчас полицию.

О каком туризме может идти речь, когда местные кидаются на туристов с камерой?

Надо сказать, что в тот раз, когда дело дошло до вызова полиции, местные правоохранители довольно быстро объяснили агрессивным местным, что те были неправы.

И местный полицейский сказал буйному дагестанцу: «Послушай, я понимаю, ты к такому не привык, но ты тоже пойми, что приезжают люди, наши гости. У них другая культура, и то, что для нас тут норма, для других людей, как бы тебе сказать, неприемлемо и, мягко говоря, дичь».

Рейтинг
( Пока оценок нет )
Editor
Editor/ автор статьи

Давно интересуюсь темой. Мне нравится писать о том, в чём разбираюсь.

Понравилась статья? Поделиться с друзьями:
Стройняшка
Добавить комментарий

;-) :| :x :twisted: :smile: :shock: :sad: :roll: :razz: :oops: :o :mrgreen: :lol: :idea: :grin: :evil: :cry: :cool: :arrow: :???: :?: :!: